Санкт-Петербург: в мечтах, наяву и во снах

Ни страны, ни погоста
Не хочу выбирать.
На Васильевский остров
Я приду умирать.
 
Эти незабвенные строки Иосифа Бродского в студенчестве мы читали нараспев. И как же я мечтала в те годы попасть на этот загадочный и туманный Васильевский остров! Впрочем, так же, как и пройтись по легендарному Невскому проспекту, постоять на набережной Мойки, взглянуть хоть одним глазком на Адмиралтейство и, задрав голову, в благоговейном восторге охватить взглядом Исаакиевский собор и Спас-на-Крови…
 
Мне не довелось побывать ни в Ленинграде, ни потом в Санкт-Петербурге. Мечта покрывалась туманом, как далекий Васильевский остров, которому суждено было остаться недосягаемым и для Бродского, проведшего остаток жизни на другом континенте, а похороненного вдали и от этого пристанища. Но – оставим пока мятежного поэта и лауреата Нобелевской премии, вернемся в наши дни…
 
Мою мечту помогла мне осуществить дочь Анюта. В год моего 58-летия она сказала, как отрезала: «Едем в Питер на белые ночи!». К слову сказать, сама она тоже в С.-Петербурге до этого не бывала.
 
И сбылась моя мечта! Я бродила по Васильевскому острову, гуляла по Невскому проспекту, глазея на вычурную лепнину зданий, замирала на мостике набережной Мойки и, задрав голову, взирала на могучие колонны и скульптуры Исаакиевского собора и на захватывающие дух асимметричные формы Спаса-на-Крови…
 
Конечно, была нестерпима до боли мысль о том, как я могла жить раньше без этого великолепия, без этой каменной сказки, которая даже у человека без воображения вызывает чувство присутствия среди театральных или киношных декораций – роскошных, монументальных, качественных и дорогих. Попасть бы мне сюда раньше! Ах, как бы я все здесь исходила, облазила, изучила! Ах, какие бы стихи я тут слагала! Ах…
 
Когда меня сегодня спрашивают: «Ну, и как тебе Петербург?», я теряюсь и не знаю, что ответить. Как выразить словами то, что я и для себя-то толком сформулировать не могу? Как описать то упоение, ошеломление, восторг, испуг даже от увиденного, которое проникло внутрь так, будто впиталось в кожу? Это невозможно. Или просто беден мой лексикон, по крайней мере, в нем нет подходящих точных и нужных слов.
 
И вот что я думаю по поводу всего этого: едва ли я восприняла бы Петербург именно таким образом в 15, 17, 20, 25 и даже в 30 лет. Да и в 40 – тоже. Хотя было бы любопытно сравнить (как, например, прочтение «Анны Карениной» или, скажем, «Преступления и наказания» в 17 и в 50 лет)…
 
Теперь, когда я вновь нахожусь более чем в полутора тысячах верст от северной столицы, когда прошло всего несколько дней от моего счастливого пребывания в ней, меня уже тянет обратно. Снится Невский, так и не пройденный мною до конца, снится Петропавловская крепость, у подножия которой беззаботно загорают петербуржцы.
 
Снится роскошь и величие Петергофа. О да, в снах я вольно и уверенно разгуливаю по залам Дворца и происходит это не в 21, а в 18 веке, где я, конечно, никакая не пенсионерка из провинции, а молодая особа, приближенная к Елизавете или к кому-то там еще…
 
Похоже, этим снам уготована долгая жизнь.
 
Елена Иванова