Не жалуйся. Не бойся. Не проси

Не так давно я ездила в Пермь на день рождения двоюродной сестры Евгении Ивановны (у нас разница в возрасте почти три десятилетия). Ей исполнилось 87 лет. Родных и близких набралось много, хотя при поднятии традиционного тоста «За тех, кого уже с нами нет» Женя тихо произнесла: «Тех, кто там, уже больше, чем тех, кто здесь».

Да, ушедших больше, но ведь это отчасти и потому, что мои пермские родственники знают своих предков если уж не до седьмого колена, то до четвертого, а то и пятого, точно. Называют их по именам, чтут их память. Ну, конечно, их много за столько-то поколений. К тому же и семьи раньше были сплошь многодетные.

Так вот, Женя – самая старшая из тех, кто здесь. Ей особый почет, уважение и любовь. А как ее не любить и не уважать, если она энергии неуемной, доброты невероятной, речь ее пересыпана пословицами и поговорками, которые всегда бывают кстати. Но что самое удивительное — выглядит наша Женя намного моложе сидящих за праздничным столом, хотя возраст ее достаточно солиден.

Секрет молодости

В конце вечера я, не удержавшись от банального по своей сути, но сильно волнующего всех женщин вопроса, спросила: «Как тебе удается так молодо выглядеть? Какой такой секрет ты знаешь? Поделись!». Я приготовилась услышать, в общем-то, казенный ответ, какой слышу от большинства пожилых женщин. Ну, скажем, «Я никогда не курила и не пила вина», «Я всю жизнь работала физически, вот и не раздалась в талии», «Мне помогал держать форму мой сад-огород», «Я пользовалась народными средствами» и т.п.

И вдруг Женя произнесла:
— Мне жизнь соломку не стелила, поэтому я научилась жить по мужскому закону.
— Какому?
— Не жалуйся, не бойся, не проси.
Я ахнула:
— Женя, да причем здесь омоложение-то?!
— Очень даже причем. Вот смотри…

И моя многоопытная двоюродная сестричка все разложила мне по полочкам. Конечно, она оговорилась, что понимает сегодня этот «мужской» закон по-своему, по-женски, даже подкорректировала его под себя, так что мужчинам ее интерпретация может показаться нелепой и даже смешной. Но ее этот закон изменил, возродил, позволил дышать полной грудью и… молодеть. Далее я представляю Женин рассказ в моем вольном пересказе, но заявляю со всей ответственностью, что суть повествования я не изменила и не исказила.

Не жалуйся

Когда жалуешься на свое житье-бытье, тебя жалеют. Кто-то искренне, кто-то – не очень. Потом начинаешь жалеть себя сама. Эта жалость, даже искренняя, даже своя собственная, принижает тебя как личность. Ты сначала незаметно, а потом все более явно как-то скукоживаешься, принимаешь обличье эдакой убогой, обиженной судьбой и глубоко несчастной тетки — жертвы обстоятельств. Когда я еще не жила по закону «Не жалуйся, не бойся, не проси», мне в 30 лет давали все сорок, а то и больше. Вот такая я была несчастная, всеми жалеемая, а потому инертная, ни к чему не стремившаяся и, если быть до конца честной, то в определенном смысле опустившаяся клуша. Надо же было соответствовать облику горемыки…

Не бойся

Раньше я боялась всего. Войны, голода, крыс, пьяниц, цыган, пожара, старух, смерти. Боялась ослепнуть или сломать ногу, заболеть раком или родить урода… В 25 лет я узнала от подруги, которая училась в медицинском, что боязнь всего называется панафобией. Этот беспричинный страх держит человека в постоянной тревоге. Не знаю, страдала ли я этой фобией или была обыкновенной трусихой, но я пребывала в постоянном ожидании какой-то опасности. Это сильно мешало мне жить настоящим.

В моей голове все время крутились события, которые пережил кто-то другой, и которые я примеривала на себя. Я разбивалась в автокатастрофе, умирала от рака, сидела на пепелище своего дома… В общем, не жила здесь и сейчас, не умела ценить момента и наслаждаться им, а постоянно искала сигналы и знаки, которые сообщали бы мне о предстоящих несчастьях. Ну, и выглядела соответствующим образом – запуганная, зачуханная, вздрагивающая от малейшего звука. Не следила за собой – а зачем, если не сегодня-завтра все рухнет и жить мне будет незачем.

Не проси

Помимо того, что я любила жаловаться на свою трудную судьбу (а у кого она была легкой в послевоенные годы!), я постоянно кого-то о чем-то просила. Денег до получки, хлеба до понедельника, замолвить словечко, уступить место… Ну, к чему это приводит, нетрудно догадаться. Конечно, я утратила веру в себя, в свои силы и возможности, надеялась только на то, что кто-то даст, замолвит, сделает, принесет, решит, выручит. Я стала безвольная, уверилась в том, что я сама по себе ничего не значу и ничего не могу. Пустое место. Вот вокруг люди – это да, они сильные, жадные до жизни, а потому щедрые на помощь таким тютям и никудышкам, как я.

Прозрение

Оно пришло внезапно. В тот день я зашла в библиотеку. И увидела молоденькую девушку, она была в кресле-каталке. Эмоционально делясь своими впечатлениями о прочитанной книжке, она размахивала руками и – смеялась. Она, инвалид, в таком положении – смеялась! Я покосилась на книжку, которую она только что сдала. Это был роман Жюля Верна. А потом услышала, как она опять же со смехом сказала:
— Ну, до чего же я люблю приключения! В моем возрасте надо бы уже другой литературой интересоваться…

Не удержалась, заметила ей:
— А, по-моему, только в вашем возрасте и надо такие книжки читать.
На что она ответила:
— Да что вы, в сорок лет надо уже больше на серьезную литературу обратить взор… А у меня все Жюль Верн, Майн Рид, Фенимор Купер, Дюма да Сальгари.

Видимо, мое изумление было столь сильно, что девушка смутилась:
— Да я понимаю, что это прямо детство какое-то, но ничего не могу с собой поделать.
Но я объяснила, что меня повергло в шок. Это были не жанровые особенности ее читательских предпочтений, а названный ею возраст – 40 лет.
— Ой, я такая вруша, я и здесь приврала – поубавила себе лет… На самом деле мне 44…

Евгения благородная

Закончу свой рассказ коротко. Мы подружились с Викторией. Я сумела взглянуть на свою жизнь с ее колокольни. И что я увидела? Молодая, здоровая, замужняя, мать двоих замечательных детей, имею крышу над головой и хорошую работу – я смела при всем этом богатстве жалеть себя, ныть, бояться несуществующих вещей и просить что-то еще (часто у тех людей, которые не имели и сотой доли того, что имела я).

— Моя жизнь такая замечательная, наверное, потому, что имя мое – победа, — говорила Виктория, — а твое, Женя, кстати, в переводе с греческого означает благородная.

Я и повела дальше себя, как благородная. А разве благородные жалуются? Показывают свои страхи? Попрошайничают? Вот с этих пор я решила не жаловаться, не бояться, не просить и взяла за девиз тот самый почти мужской закон.

Я расправила плечи и спину, завертела из своей косы эдакую корону на голове (тогда это модно было) и – пошла по жизни королевой. И случилось чудо, иначе не объясню, — постепенно (конечно же, не сразу) я стала выглядеть моложе. Мне давали на 10-15 лет меньше, чем было на самом деле. А когда выходила на пенсию в 63 года, кадровичка даже делала куда-то дополнительные запросы насчет года моего рождения, буркнув «Все бы в 40 лет пенсию оформляли. Подделала поди-ка документы?».

Последней фразой рассказа моей двоюродной сестрички Жени была вот эта: «Жизнь не имеет другого смысла, кроме того, который мы в нее вкладываем. Ну, и выглядим соответственно. А выводы, в чем секрет моей молодости, делай сама».

Елена Иванова